Неточные совпадения
— Большой, волосатый, рыжий, горластый, как дьякон, с бородой почти до пояса, с глазами
быка и такой же
силой, эдакое, знаешь, сказочное существо. Поссорится с отцом, старичком пудов на семь, свяжет его полотенцами, втащит по лестнице на крышу и, развязав, посадит верхом на конек. Пьянствовал, разумеется. Однако — умеренно. Там все пьют, больше делать нечего. Из трех с лишком тысяч населения только пятеро были в Томске и лишь один знал, что такое театр, вот как!
— Революция мне чужда, но они — слишком! Ведь еще неизвестно, на чьей стороне
сила, а они уже кричат: бить, расстреливать, в каторгу! Такие, знаешь… мстители! А этот Стратонов — нахал, грубиян, совершенно невозможная фигура!
Бык…
— Вот это верно-о! — воскликнул Фома, ударив кулаком по столу. — Это так! У меня
силы — на
быка, а работы — на воробья.
Согнувшись и опустив голову, он, как
бык, шел навстречу
силе тяжести, откидывавшей его назад, но уступавшей ему все-таки.
Люди толкались, забегая один вперёд другого, размахивали руками, кидали в воздух шапки, впереди всех, наклонив голову, точно
бык, шёл Мельников с тяжёлою палкой в руках и национальным флагом на ней. Он смотрел в землю, ноги поднимал высоко и, должно быть, с большой
силою топал о землю, — при каждом ударе тело его вздрагивало и голова качалась. Его рёв густо выделялся из нестройного хаоса жидких, смятённых криков обилием охающих звуков.
Суровый
бык, ходивший с крестьянским стадом, и лошади, когда они, стуча копытами, носились по деревне, наводили на меня страх, и все мало-мальски крупное, сильное и сердитое, был ли то баран с рогами, гусак или цепная собака, представлялось мне выражением все той же грубой дикой
силы.
Благополучно сгрузили с барки на берег красное тупое чудовище, похожее на безголового
быка; опутали его верёвками и, ухая, рыча, дружно повезли на катках по доскам, положенным на песок; котёл покачивался, двигаясь вперёд, и Никите казалось, что круглая, глупая пасть котла развёрзлась удивлённо пред весёлой
силою людей. Отец, хмельной, тоже помогал тащить котёл, напряжённо покрикивая...
—
Силы у тебя — на троих, а ловкости нет! И хоша ты длинный, а все-таки —
бык…
— Послушай, — обратился он к вознице. — Так ты говоришь, что здесь не опасно? Это жаль… Я люблю с разбойниками драться… На вид-то я худой, болезненный, а
силы у меня, словно у
быка… Однажды напало на меня три разбойника… Так что ж ты думаешь? Одного я так трахнул, что… что, понимаешь, богу душу отдал, а два другие из-за меня в Сибирь пошли на каторгу. И откуда у меня
сила берется, не знаю… Возьмешь одной рукой какого-нибудь здоровилу, вроде тебя, и… и сковырнешь.
Избытком
сил полон
бык в период половой жизни.
Эту группу программы маскарада объясняли так: Мом, видя человека, смеялся, для чего боги не сделали ему на груди окно, сквозь которое бы в его сердце можно было смотреть;
быку смеялся, для чего боги не поставили на груди рогов и тем лишили его большей
силы, а над домом смеялся, отчего его нельзя так сделать, что если худой сосед, то поворотит в другую сторону.
— До трех раз могу я слышал его пение, — проговорил старик, — а в четвертый меня уже не застанет земля. Вот тебе клык черного
быка с красным острием, он обмокнут в крови летучей мыши и заклят против всех дуновений нечистой
силы; держи его при себе, а мне дай меч свой. Только остер ли он и гладко ли лезвие его?
Наскоро оделся кабинет-министр и отправился во дворец. Внезапному его там появлению изумились, как удивились бы появлению преступника, сорвавшегося с цепи. Придворные со страхом перешептывались; никто не смел доложить о нем императрице. Недолго находился он в этом положении и собирался уж идти далее, прямо в кабинет ее величества, как навстречу ему, из внутренних покоев — Педрилло. Наклонив голову, как разъяренный
бык, прямо, всею
силою, — в грудь Волынского. На груди означился круг от пудры.
— Не более двух раз могу я слышать его пение, — проговорил старик. — Держи, я дам тебе клык черного
быка с красным ухом. Он выдержан в крови летучей мыши, и им можно заклясть любого врага, а самому спастись от притязаний нечистой
силы; держи его при себе, а мне дай меч свой. Только остер ли он и гладко ли лезвие его?